Влечение мужчины к мужчине, которое мы называем гомосексуализмом, это в первую очередь тяготение плоти. Если убрать из гомосексуализма плотское вожделение, он полностью потеряет свою специфику.

Если гомосексуализм так или иначе укоренен в естестве человека, следовательно, нет ничего чудовищного в понятии гомосексуальной семьи. Такой семье можно предоставить равные права с обычной семьей, в том числе и разрешить ей брать на воспитание «ничьих» детей. Мужеложник ныне уже не распутник, а просто иной вариант человека, а, следовательно, не должен подвергаться дискриминации. Гей-культура – не отрыжка потемок души человеческой, а аналог национальной культуры. Не случайно рождение термина «сексменьшинства», он должен напоминать о нацменьшинствах и таким образом утверждать однопорядковость этих явлений.

Одному нравятся девушки, другому юноши, - надо быть терпимым и уважать вкусы другого, - таков лейтмотив навязываемого обществу отношения к гомосексуализму.

Но вот вопрос: что значит «нравятся»? Достаточно ли чему бы то ни было найти себе место в психике человека, чтобы получить право на существование? Одному нравится лечить людей, другому их мучить, - мы же не утверждаем допустимость подобного плюрализма. Где граница возможной терпимости? Присутствие гомосексуализма в обществе ничем не угрожает отдельному человеку. – Так ли это?

Не стоит забывать, что гомосексуализм внутренне несимметричен. Участников двое, и поведенческие модели у них различны. Разделение «мужское»/«женское» сохраняется, - только на поведенческом, а не физиологическом уровне.  Соответственно существуют два типа экспансии гомосексуализма – в зависимости от того, кто выступает в роли совратителя (гомосексуалист-«мужчина» или гомосексуалист-«женщина»).

Нет причин полагаться на «порядочность» сексменьшинств. Утверждение, что их интересы касаются лишь людей с «нетрадиционной» ориентацией, должно отвергаться. Во-первых, «нетрадиционная» ориентация  - не изначальная данность, о чем мы будем говорить ниже. А во-вторых, экспансия внутренне присуща гомосексуализму, как и всякому блуду (или, если угодно, половой распущенности). Бабник не может пропустить красивую женщину без того, чтобы попытаться искусить её.  Аналогичный механизм включается и у гомосексуалиста (единственно, что действие его пока еще тормозиться исторически отрицательной реакцией общества).

Впрочем, борьба за права сексменьшинств как раз и есть попытка снять эту реакцию.  Провозглашение тотального равенства прав содержит в себе большой заряд самых низменных реализаций нашего «я». В области того, что называется сексуальными отношениями, эта «логика революции» прописана до конца маркизом де Садом. Декларация свободы здесь означает, что каждый свободен в своем желании: каждый мужчина может желать всякую женщину, и наоборот. А декларация права по Саду сводится к тому, что «освобожденный» гражданин имеет право удовлетворить это желание. Согласие объекта не требуется. Это – изначальная предпосылка сексуальной агрессии. Современное общество запрещает насилие, поэтому  согласие вымогается с помощью психологической осады. И если кто эту осаду не выдержит, не следует думать, что он заранее был готов пасть.

Модели мужского и женского поведения, предписанные, соответственно, мальчика и девочкам, были призваны их защищать. От чего? Вот тут мы подходим к самому главному. Речь идет о грехе.

Что такое грех? Это проявление воли человека к творению зла. Зло - сильное слово для современного общества. Сегодня требуется доказывать, что зло - это зло. Поэтому существует проблема узнавания греха. Между тем черты греха достаточно броски: он некрасив, никогда не насыщает, разрушителен и, в конечном счете, губителен для человека. Человек полностью поглащается грехом, его уже не остается для  иных, подлинных форм общений, он остается один на один с собой (вернее со своим грехом), и это может свести с ума и даже привести к самоубийству.

Главная привлекательность греха – в самоволии. Надо удовлетворить свои желания, потешить своё «я», - таково требование греха. Поэтому, если изначально желаний нет, они конструируются по принципу отрицания: если что-то запрещено, не принято, не советуется, - я могу этого хотеть. Впоследствии к этому главному (интеллектуальному) удовольствию могут прилагаться и другие, чувственные удовольствия или иллюзии таковых (как, например, удовольствие от выкуренной сигареты, которого не было бы без зависимости организма от никотина).

Этот «сигаретный» пример позволяет понять важное. Грех не укоренен в теле. Он приходит по воле рассудка. Для того, чтобы тело просило греха, его сначала следует развратить.

Гомосексуализм полностью соответствует этой схеме. Развращенность (это читается в самом слове) всегда есть отступление от общепринятых норм. То, что сегодня мягко называется нетрадиционной половой ориентацией, раньше прямо носило имя половых извращений. Смена описательных моделей произошла, когда сменилась идеология: гомосексуализм перестали считать грехом, из ведения совести он перешел в ведение психологии и стал восприниматься чуть ли ни как иное видение мира, параллельное общепринятому.

Что мешает признать его грехом? Несмотря на повсеместное отречение от Бога, браваду попрания требований старой морали, современный человек сохраняет, – чуть ли не чисто на лингвистическом уровне, – чувство, что грех – это то, чего не должно быть.  Согласиться с тем, что что-то есть грех, означает согласиться, что у него нет  законного оправдания бытия (грех – то, с чем надо бороться).

Это – глубинная причина. Вслух о гомосексуализме говорят совсем другое: он не может считаться грехом, так как грех предполагает сознательный выбор в свою пользу, а влечение мужчины к мужчине (или женщины к женщине) – есть психологическая конфигурация, не зависящая от человеческой воли.

Каковы же последствия нынешнего открытого (и усиленного) наступления гомосексуализма?

1). Нарушается бинарная структура человечества. Оппозиция мужское-женское являлась необходимой частью самосознания человека. Из нее человек получил универсальное орудие для познания (осознания) мира. С легализацией гомосексуализма происходит глубинная перестройка самоидентификации человека. Возможно, человек просто теряет способность однозначно высказываться о самом себе.

2). Потеря женских и мужских смыслов бытия. Мужское и женское закреплялось в качестве образцов поведения, а, следовательно, - и социальных ролей.  Была своя специфика смысла жизни у женщины и у мужчины. Соответственно, с одной стороны, человек – уже в силу своей физиологии (пола) – имел определенные цели, которых надо достичь. С другой стороны, общество обладало определенными ожиданиями относительно действий входящих в него людей. Гомосексуализм «освободил» человека, оставив его без цели, а общество сделал более рисковым, так как резко упала предсказуемость человеческих действий.

3) Моральный кризис. Проблема даже не столько в том, что блуд как бы получил официальную лицензию на еще одну свою ипостась. Суть кризиса – в снятии понятия нормы, разрушении критерия добра и зла. Допустив то, что считалось недопустимым, в одном случае, общество поставило под вопрос и другие, еще признаваемые им запреты. Итог атаки гомосексуализма – вырождение этики как таковой (общество уже не рискует определять то или иное как несомненное зло или несомненное добро). Впрочем. здесь не только один гомосексуализм приложил руку.

4). Кризис семьи. Нарушена цель объединения людей. Кульминацией любви между мужчиной и женщиной испокон веков было желание иметь детей друг от друга и совместно растить их. В детях две разные линии жизни – матери и отца - сливались в одну, происходило таинственное воссоединение на глубинном, мистическом уровне. Бездетная семья была несчастна, так подлинного сращивания судеб в ней так и не произошло.

Гомосексуализм высветил духовное обнищание идеи семьи. Любовь, даже если она рождает семью, теперь уже не стремится к ребенку. Цель интимной близости – удовольствие. В гомосексуализме эта декларация лежит на поверхности. И она разрушительно действует на институт семьи в целом. Удовольствие можно получать друг от друга не объединяя своих судеб. То, что теперь получило название «классической семьи», то есть семья в полном смысле этого слова, становится все менее популярной.

5). Еще одно последствие экспансии гомосексуализма, проистекающее из всех прочих, - усугубление индивидуализации. Естественное мстит человеку, отвернувшемуся от него. Вместо настоящего – истинных форм бытия – его окружают подделки, возможно искусные, но – имитации. Душа же чувствует подделку и проникается внутренним, субстанциональным одиночеством, которое нет-нет и прорывается на поверхность в виде всплесков отчаяния.

Общество, пораженное терпимостью к гомосексуализму, обречено на распад. Сексменьшинства не в состоянии создать сообщества, замещающие нормальные объединения людей. Однополая семья – не семья, партия сексуальных меньшинств – совсем не пария, правительство, составленное из гомосексуалистов, будет не в состоянии обеспечить потребности общества. Каждый сам по себе, вселенная одиночек – этот темный удел все более и более явственно приобретает черты нашего будущего. На земле строится ад.